Голова как решето - Страница 79

Научная грамотность способствует разногласиям по проблеме изменения климата

Рост показателей знания оборачивается все большим расхождением во мнениях. Чем больше либералы знают о науке, тем чаще заявляют, что изменение климата – дело рук человека. Чем больше консерваторы знают о науке, тем реже верят в причастность человека к изменению климата.

Но как такое возможно? Похоже, что многие научные знатоки применяют свои знания как средство доказать самим себе то, во что им хотелось верить с самого начала. Решив подтянуть свои знания по проблеме изменения климата, они обычно начинают с (иногда не идут дальше) научно-популярной литературы, выдержанной в духе их политических взглядов. В научных формулировках неопределенного характера (которых будет много) они наверняка отыщут себе поддержку и уверуют в слепой фанатизм своих политических конкурентов, которые ничего не смыслят в науке (а многие смыслят, да еще как!).

Диаграмма Кахана вызывает серьезное беспокойство. Нам хотелось бы думать, что невежды могут верить в любые несуразицы, но знание помогает нам подступиться к единственно правильному решению. Если б только каждый из нас начал как следует разбираться в вопросах науки и культуры, гармонии в мире стало бы больше… Исследование Кахана вынуждает в таком оптимизме усомниться.

Вопрос не в рациональности невежества (разумно оставаться невеждой, потому что цена за приобретение знаний выше полученных преимуществ), он гораздо глубже. Чтобы составить мнение по вопросам научного и технического характера, которыми сегодня определяется государственная политика, – изменение климата, сетевой нейтралитет, эксперименты со стволовыми клетками, генно-модифицированные продукты, – знать пару-тройку фактов недостаточно. Эти факты нужно тщательно обдумать, а затем целенаправленно выискивать аргументы, которые побуждают сомневаться в том, во что хотелось бы верить или что казалось верным на первых порах. У обычных людей едва ли найдется время и желание заниматься чем-то подобным. Мы фальсифицируем собственное мнение, следуя за толпой (за нашей частью толпы). Кахан предупреждает, что

...

такой образ мышления пагубен для всех: чем больше он усваивается гражданами демографического общества, обладающего культурным многообразием, тем меньше у них становится точек соприкосновения в оценке научно обоснованных фактов, необходимых для защиты их от вредных последствий.

Совещательная демократия

Малосведущие не только меньше знают, они также видят меньше необходимости в совещаниях, в отличие от людей осведомленных. Тем не менее они считают себя вполне знающими и имеют твердые мнения по обсуждаемым вопросам. Поскольку людей невежественных и не склонных что-либо обсуждать довольно много или даже большинство, толпа не так здравомысляща, как могла бы быть.

Подобное беспокойство не ново. В 1787 г. благородный Джеймс Мэдисон предупреждал, что знаний у обычного американца недостаточно, чтобы задавать направление государственной политике. Он писал, что «общественные взгляды в республике возвышеннее и шире, ибо просеиваются отборным органом, состоящим из граждан, чья мудрость позволяет наилучшим образом определить интересы страны». Этими отборными (выборными) органами стали конгресс и коллегия выборщиков, призванные изучать и обдумывать то, во что не стали бы углубляться избравшие их люди. Выборные органы решают, как лучше всего проголосовать, чтобы исполнить волю народа.

Но идеалист-республиканец Мэдисон и представить себе не мог, какой прочной окажется популистская позиция американского электората и какими способами грядущие технологии станут насаждать популизм. Один из таких способов лег в основу исследований, описываемых в этой книге: опрос общественного мнения – практика, осуществляемая с каждым разом все легче и все чаще.

В 1936 г. Джордж Гэллап предсказал, что на президентских выборах Франклин Рузвельт возьмет верх над Альфредом Лэндоном. Гэллап был не первым, кто занялся опросами. Однако именно ему удалось одержать победу над более известным и дольше существующим опросом журнала Literary Digest, который пророчил убедительную победу Лэндону. В опросе Гэллапа участвовало 50 тысяч респондентов, огромное количество по сегодняшним меркам. Но опрос Literary Digest охватывал мнения двух миллионов человек. Разница была в том, что респонденты журнала не представляли собой общую массу избирателей. Давид (Джордж Гэллап) победил Голиафа благодаря тому, что лучше старался отразить общественное мнение.

В лучах своего триумфа 1936 г. Гэллап сделал то, что обычно делают ломающие устои новаторы. Своим дерзновенным новшеством он вернул привычный ход вещей в старое русло, только на улучшенный лад.

...

Можно сказать, что сегодня вторую жизнь обрела идея проведения городских собраний по образцу штата Новой Англии. Ежедневные газеты расходятся огромным тиражом… радиопередачи звучат практически повсюду… а теперь мы шагнули в эпоху референдума среди выборочных групп, который позволяет незамедлительно получить мнение общественности по поводу спорных вопросов повестки дня, и теперь мы фактически можем проводить городские собрания в масштабах всей страны.

Хотя нам нравится повторять, что единственное анкетирование, результаты которого засчитываются, происходит на избирательном участке, ни один политик так не считает. Результаты опросов оказываются самоисполняющимися пророчествами. Они порождают чувство неизбежности (или обреченности), которое определяет, кто сможет собрать необходимые для предвыборной кампании средства, чья фамилия попадет в избирательный бюллетень и кто одержит победу на выборах. Вездесущая роль опросов в СМИ, как и популистская вера в демократию прямого участия, послужила поводом к проведению референдумов. Голосуют за гастрономические пабы и участников реалити-шоу, а теперь еще и за принятие того или иного закона, причем по большей части одинаково невнимательно и скоропалительно.